Правый Спектр против левого Комплекса
Мне довольно часто задают вопросы вроде: «Зачем ты пишешь о латиноамериканских и азиатских диктатурах — ведь они были недемократичны, зачастую кровавы и неприемлемы?», или «какой интерес копаться в малоизвестных правых движениях стран третьего мира, если дискурс задают США и Европа?». Ответ прост, но, к сожалению, в наше время перестал быть очевидным. Дело в том, что я являюсь приверженцем американской модели — cowboy capitalism, как ее называет Олаф Герсманн. Я не знаю лучшей модели, чем капитализм, открытый рынок и демократия. Однако я настаиваю на том, что знать альтернативные модели — необходимо. В первую очередь это важно для всей правоконсервативной, праволиберальной и либертарианской (весь правый спектр) политической концепции.
Мы растеряли свою систему авторитетов. Правый дискурс разорван в клочья и в настоящее время не порождает практически никаких новых идей. В основе правой информационной структуры нет единой базовой системы ценностей и имен.
Если спрашивать у людей в разных странах, каких правых мыслителей они знают, то ответы будут удручающими. Американцы назовут Рейгана, Уэста, Соуэлла, Хайека и Фридмана; европейцы вспомнят Вилдерса, Ле Пен, добавят к этому Йоббик и Золотую Зарю и, возможно, укажут на тэтчеризм, упомянув, что он противоречит европейским ценностям. Жители стран СНГ чаще всего воспринимают правую идею как социально консервативный и национально ориентированный социализм и считают правыми Гитлера и Муссолини. В ряде стран Латинской Америки упоминать правые ценности или капитализм опасно для здоровья. Даже в относительно цивилизованной Аргентине «правый» — синоним «фашиста», не говоря уже о Боливии или Венесуэле.
К сожалению, для этого есть серьёзные причины. В про-капиталистических правых СМИ царит узкий и ограниченный национализм. Американцу невозможно опубликоваться в России, русскому — в США, если только они не пишут непосредственно о проблемах тех стран, в которых хотят печататься. Каждый раз, когда я вижу это, мне хочется сказать: эй, послушайте, а как же «вечные ценности» — открытый рынок, демократия, право на оружие, свобода слова? Неужели венесуэльская свобода слова менее значима, чем американская? Или проблема диктатуры в России менее важна, чем политика Обамы? Это позор — когда в Америке, на ценностях которой росло мое поколение, которая провозгласила себя флагманом свободы и авангардом капитализма, отказываются обсуждать проблемы свободы и капитализма в других странах.
Разумеется, сила капиталистической идеи — в индивидуализме и свободе мышления каждого ее носителя. Но раздробленность и отсутствие общей платформы, хотя бы на уровне каких-то общих знаний и идей, не может довести до добра. Идеологический национализм и зацикленность только на своих проблемах губительны в современных условиях. Даже сама терминология консерваторов и правых либералов раздроблена и искалечена. В Европе и России либерал — это аналог американского республиканца; в США и Израиле либерал — это левак.
Этим пользуются левые, вносящие дополнительный разлад в ряды конкурентов, примешивая к правому дискурсу фашизм, сталинизм, нацизм — все, что угодно, лишь бы выставить сторонников открытого рынка, частной собственности и индивидуальных свобод какими-то вампирами и массовыми убийцами. Они устраивают истерики по поводу любых видных представителей правого политического спектра, навязывая нам чувство вины. Они называют Тэтчер «убийцей поколения», Пиночета «кровавым палачом», клеймят сенатора Маккейна сумасшедшим (хотя время показало, что он был прав практически во всем). При этом левые требуют «адекватного» отношения к себе и к своим авторитетам. Мишель Фуко совершенно спокойно говорит: «Когда рабочие «Рено» хватают бригадира и суют его под машину, приговаривая: «Теперь и тебе надо завинтить гайки», — то все прекрасно». А Джон Маккейн, который давно указывал на опасность Путина и выступал за умеренно капиталистические идеалы, у них — сумасшедший. У Гитлера, Сталина, Пол Пота и Мао руки в крови по плечи. И вдруг почётное место в этом страшном ряду занимает почему-то Пиночет при котором было убито 3200 человек, значительная часть из которых — левые террористы из MIR и подобных организаций. Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган, поприжавшие профсоюзную мафию, объявляются страшными тиранами, тогда как власти в современной Венесуэле, Боливии, Беларуси запрещают и уничтожают целые политические движения, пачками отправляя людей в тюрьмы и выступая против и так дышащих на ладан, многократно переписанных Конституций — но остаются при этом светочами прогресса.
Я бы хотела отметить три проблемы правого информационного спектра: языковые барьеры, незаинтересованность, отрицание собственной истории. Про первые два все понятно; третий связан с тем, что бо´льшая часть правых лидеров, философов и творцов дискурса так или иначе обвинены и осмеяны вроде-как-»обществом», а в действительности — левой, леволиберальной медийной сетью. Той самой, которую Эндрю Брайтбарт называл «Комплексом».
Как мы можем решить проблему? Мне кажется, ответ очевиден — нужно сформировать собственный «Комплекс». Это не так сложно сделать. Необходимо открыть несколько фундаментальных ресурсов, на которых будет опираться весь живущий и постоянно обновляющийся правый дискурс — не «американский», не «французский» и не «бразильский», а глобальный, универсальный, мировой. Процесс необходимо запустить на нескольких языках. Ресурсы следует направить как на прошлое, поднимая, переводя, информируя и восстанавливая пробелы в картине мира; так и на будущее — прогнозирование и формирование объективной картины мира. Но самое главное — это приучить читателя аналитически мыслить, задавать вопросы даже о том, что ему кажется очевидным, заставить его искать подтверждения и доказательства.
Нам нет нужды врать, наши авторитеты и основоположники не баловались геноцидом, массовыми пытками и мировыми войнами. Принципиальное различие между правой и левой концепцией инструмента власти в том, что правым абсолютная власть не нужна, а левым — необходима. Для правых власть — средство разрешения общественных конфликтов и защиты от врагов. Для левых же это — средство завинчивания гаек, расстановки вселенной по полочкам, наклеивания ярлыков, планирования всего и вся. Правые строят модели мира, чтобы понять, как он работает. Левые придумывают модели и подгоняют под них мир. Результат такой подгонки подобен изнасилованию, мы это видели не раз. Большевики, хунвейбины, полпотовцы, Путин, европейские левые интеллигенты, Селайя, левое крыло американских демократов, Чавес — все они объединены общим мотивом — выплеснуть свою злобу и забрать у людей не только собственность, но, что важнее, свободу воли и совести.
Конечно, в разных странах есть своя «правая традиция», которую люди захотят отстаивать с патриотическим пылом. Существуют различные правые партии, от весьма социал-консервативных до либертарианских. Отличия не страшны; важнее всего выделить общую платформу и постоянно опираться на нее. Частная собственность, гражданские права, демократия, капитализм, открытый рынок — это фундамент. В каждой более или менее развитой стране были и есть сторонники этих ценностей. Мне кажется, имеет смысл объединить таких людей хотя бы виртуально, донести до аудитории в разных странах, что главное в политике Пиночета, Тэтчер или Ельцина было не «надругательство над профсоюзами», «русофобия» или «3200 убитых», а экономическая и социальная платформа и результат, которого они добились.
Этот «всеобъемлющий подход» правым жизненно необходим. Мы слишком долго отказывались от своих наработок, своей истории и сотрудничества, слишком долго слушали пафосные речи «Комплекса» о том, что нас надо связать по рукам и ногам.
Постройка нового фундамента потребует нескольких лет. За это время следует полноценно воплотиться в нескольких странах, обеспечить бесперебойный поток информации, а также приобрести политическое влияние на «потерянных» территориях — ЕС, странах Латинской Америки, в Азии и т.д.
Когда мы вернем свободный правый дискурс на эти территории, можно будет уверенно говорить, что левые начали и проиграли. Давно пора.
Китти Сандерс ( Kitty Sanders )
